Сексуальность и трансгрессия
В американской
военной академии Вест-Пойнт в 1976 году был организован танцевальный вечер,
ставший причиной серьезных перемен во внутреннем распорядке. Дело в том, что
танцующие девушки и юноши были похожи друг на друга как две капли воды —
короткая стрижка и серые брюки. После бурной дискуссии правила ношения
одежды были скорректированы: женщины получили возможность надевать форменные
юбки. Покрой женской формы отличался от мужской: у брюк не было задних
карманов, а шинели не были приталены. В академии признали, что женщины в
брюках и с короткой стрижкой «не похожи на женщин», и ввели обязательную
лекцию о том, как пользоваться косметикой. Хотя приведенный пример носит
скорее комический характер, он отражает неоднозначность положения женщин в
вооруженных силах, касающееся одежды, косметики, ювелирных украшений манер
(«не сидите, расставив колени») и поведения («не болтайте с коллегами
мужского пола»): женщины в армии создают «проблемы», поскольку выглядят как
мужчины.
Подобные вопросы беспокоят женщин, имеющих мужеподобный вид или носящих
мужскую одежду. Об этом говорит актриса Грейс Джонс*, которую часто
принимали за мужчину:
Я всегда хожу с очень короткой стрижкой, у меня низкий голос. Но еще до
того, как я создала этот образ, меня принимали за мужчину. В булочной мне
говорили: «Bonjour, monsieur», а я отвечала: «Нет, я мадемуазель», но на
следующий день все повторялось — «Bonjour, monsieur». Когда я надеваю
длинный парик, я становлюсь похожей на трансвестита, поэтому самый
женственный вид у меня бывает тогда, когда я одета как мужчина (цит. по
Williams 2000).
К мужчинам, одетым по-женски, привыкли давно. Британские моряки устраивали
праздники с участием «королевы моря» — переодетого в женское платье матроса.
Огромно значение переодевания в культуре гомосексуалистов. Взяв на
вооружение специальные секретные коды, гомосексуалисты обоего пола научились
находить друг друга, оставаясь незамеченными для окружающих. Тендерная
природа одежды привела к тому, что некоторые гомосексуалисты мужчины стали
одеваться в откровенно женское платье, а лесбиянки — в мужское.
------------------------
* Грейс Джонс (Grace Jones, урожденная Mendoza), p. 1948 — американская
чернокожая фотомодель, актриса, певица, родившаяся на Ямайке.
Часто роль таких кодов выполняли определенные цвета или аксессуары. В 1890-е
годы таким кодом служила зеленая гвоздика. В 1920—1930-е признаком
гомосексуальности был красный галстук, в 1950—1960-е — замшевые туфли.
Культурная революция 1960-х стала, возможно, самой значительной из сил,
освободивших гомосексуальное сообщество от жестких кодов ношения одежды. Это
началось с Карнаби-стрит, где можно было найти самые разнообразные костюмы
как для гетеро, так для гомосексуалистов, и получило распространение в США,
в Грин-вич-Вилледж, Западном Голливуде и Хейт-Эшбери*. Возникновение
«движения клонов» послужило сигналом к выходу гомосексуалистов на публичную
сцену. «Клоны» отражали архетипы американских представлений о
мужественности. К таким образам относились «лесоруб» (джинсы, рубашка из
шотландки, куртка с капюшоном и сапоги на шнуровке) и «атлет» (облегающая
рубашка Lacoste, джинсы «ливайз 501», кроссовки «Адидас»). К другим
популярным клонам относятся:
«Ковбой» — ковбойская шляпа, ковбойские сапоги, джинсовая куртка, кожаные
чапсы**; «военный» — летный мундир, кожаная куртка, армейские сапоги,
рубашка цвета хаки, пилотка; «строительный рабочий» — рабочие сапоги, каска,
обрезанные джинсы «ливайз»; «человек в форме» — полицейский, моряк,
армейский капитан; «кожаный прикид» — черная кожаная мотоциклетная куртка,
брюки и кепка, кожаный ремень и браслет с заклепками (Cole 2000:138).
--------------------------
* Хейт-Эшбери (Haight-Ashbury) — район в Сан-Франциско. Тесно связан с
историей движения хиппи и битников.
** Чапсы (chaps) — кожаные чехлы, надеваемые поверх штанов; элемент рабочей
одежды ковбоев.
«Клонированная» внешность позволяла гомосексуалистам осуществлять ролевые
модели поведения. Интересно, что «клоны» давали им возможность не только
идентифицировать друг друга, но и выглядеть «нормальными американскими
парнями» для остальной публики. «Клоны» позволили гомосексуальной
субкультуре выйти из подполья и превратиться в мейнстрим. Как ни странно,
новый гомосексуальный стиль «мачо» начал влиять на обычную моду. Деннис
Альтман* пишет, что «стиль "мачо", благодаря рекламе (например джинсов) и
таким исполнителям, как The Village People, был воспринят миллионами
гетеросексуалистами, которые даже не подозревали о его источнике». «Обычные»
мужчины почувствовали угрозу со стороны новых проявлений мужской
гомосексуальности и начали копировать стили, принятые у гомосексуалистов,
например одежду из кожи.
-----------------------------
* Деннис Альтман (Dennis Altman), p. 1943 — американский ученый, один из
активистов гомосексуального движения, автор книг о проблемах
гомосексуалистов.
Можно предположить, что начиная с этого времени у гомосексуалистов были два
кода, связанных с одеждой, — открытый (публичный) и внутренний (субкультурный).
Некоторые коды моментально узнавались большинством, например подчеркнутая
женственность у мужчин, мужеподобность у женщин. Другие требовали знания
строгой кодификации одежды и новой системы знаков, например значения
цветастого платка во внутреннем кармане. К 1990-м годам «гомосексуальная» и
«обычная» одежды полностью перемешались, поскольку дизайнеры (многие из
которых были гомосексуалистами) намеренно искажали и пародировали стили и
эстетику высокой моды. Трансгрессия была включена в само обсуждение
сексуальной идентичности.
«Гомосексуальная эстетика» таких кутюрье, как Кристиан Диор, Ив Сен-Лоран,
Джорджио Армани, Джанни Версаче, Карл Лагерфельд, влияла на моду как
непосредственно, так и незаметно» (Cole 2002b:3).
Фетишизация японской школьной формы
В заключение обсудим фетишизацию японской школьной формы в японской массовой
культуре. Несмотря на увлеченность западной модой и стремление к
ультрасовременности, японская культура по-прежнему скована многочисленными
правилами. По этой причине такую значительную роль там играет форма.
В Японии формальные костюмы встречаются повсюду. Все японские повара носят
«костюм повара» (белый, с большой пышной шапкой); большинство японских
студентов носят черные саржевые костюмы с высоким воротом, как у прусских
школьников; рабочие носят брюки на подтяжках и широкие пояса. Если человек
катается на лыжах или занимается бегом, то он надевает полную спортивную
форму. Японцы чувствуют себя уютно в западном платье, если оно выполняет
функции формы (Richie 2003:48).
В отличии от европейцев или американцев, стремящихся к подчеркиванию
уникальности и индивидуальности, японцы позиционируют себя как часть
общественного организма и одеваются соответствующим образом: «Ответом японца
на вопрос "Кто я?" служит "Я тот, кем кажусь; я действую в соответствии с
тем, как я одет"». Кинселла связывает любовь японцев к форме с модернизацией
страны и полагает, что форма военного образца понимается и как традиционно
японская одежда, и как современный наряд. Военная форма появилась в Японии в
эпоху Мэйдзи, когда страна стала искать пути адаптации к западной
цивилизации, и знаменовала возникновение гражданского общества. Кинселла
утверждает, что форма стала видимым признаком современного государства:
Военная форма, в которую было облачено тело японского солдата, приобрела
крайне важное (и, странным образом, эротизированное) значение как в глазах
собственно японской интеллигенции и правящей элиты, так и для внешнего мира
(Kinsella 2002:217).
Из всех видов формы, утвердившихся в Японии, наиболее фетишизированной стала
школьная (у мальчиков это был прусский костюм, у девочек — английская
матроска). Школьники, одетые в форму, превратились в символ современного
японского общества. Но если официальной интерпретацией этой формы была
дисциплина, иерархичность и чистота, то в массовой культуре она
воспринималась совершенно иначе. Кинселла замечает:
Наличие в послевоенной порнографии одних и тех же пышущих здоровьем и
целомудренных школьниц, одетых в матросские костюмы, почти наверняка связано
с их официально невинным характером. Школьницы в форме фигурируют в
эротических манга, иллюстрациях, фотожурналах, на видео, в Интернете.
Порнографические романы, в которых школьницы расстегивают блузки, лежат в
основе всей низкопробной литературы, начиная с 1950-х годов (Kinsella
2002:219).
В этих текстах наблюдаются колебания между исходным смыслом формы и ее
эротическим потенциалом, ассоциациями с сексуальностью, насилием и
мазохизмом. Страсть японцев к изяществу подчеркивает это противоречие между
официальной и массовой культурой. Кроме того, форма (и в особенности
школьная форма) оказала в Японии сильное влияние как на модный мейнстрим,
так и на японскую субкультуру. Это проявлялось по-разному. Например, в
1990-е годы стали крайне популярными «магазины для моряков», рассчитанные на
мужчин с сексуальной фиксацией на деталях формы школьниц старших классов.
Школьницы, чтобы заработать карманные деньги, продавали хозяевам этих
магазинов детали своей формы и старое нижнее белье; некоторые подрабатывали
проститутками или были заняты в порнографическом бизнесе. В это время образ
школьницы играл главенствующую роль в японской массовой культуре. В качестве
ответной реакции в среде японских школьниц возникла специфическая
субкультура, известная как «когал», или «изящная проституция», и являвшаяся
своего рода сексуальной провокацией. Все коннотации, связанные со школьной
формой, были вывернуты в Японии наизнанку, все превратилось в карнавал
противоположностей:
Если в прошлом люди, одетые в форму военного образца, воспринимались как
защитники Японии, то в конце века школьницы в форме рассматривались только
как объекты рыночных отношений (Kinsella 2002:235).
На смену популярному в начале XX века образу гражданина в форме в 1990-е
годы пришел образ школьницы-проститутки в матросском костюме. Это может
объясняться тем, что дети, находясь в школе, были оторваны от взрослых
женщин:
Это наиболее явно проявляется в том, как женщины представляются в манга (а
эти комиксы читаются японцами всех возрастов) и в порнографических изданиях.
Почему-то женщины с детской внешностью более привлекательны для мужчин.
Сексуальность женщины в значительной степени связана с изображением ее как
юного, невинного и наивного существа (McVeigh 2000:147).
На Западе форма также является важным компонентом сексуальных излишеств.
Переодевание становится обязательной предпосылкой реализации сексуальных
фантазий, как бы они ни проявлялись. Используемый при этом наряд может быть
самым различным и выражать власть (если это, например, военная форма) или
подчиненность (в случае костюма прислуги). Иногда такая одежда специально
разрабатывается для того, чтобы удовлетворить специфические желания.
Переодевание создает ощущение дозволенности и позволяет клиентам участвовать
в самых разных эротических актах. Как выразился один коммерсант, «в конечном
счете, всякая эрогенная зона — это воображение!».
189-196
следующая страница
